В названии книги сливается много смыслов. В португальском языке água-viva означает «медуза». Медуза — непонятная субстанция, которая столетиями плавает в океане. Где она окажется в следующий момент, как ее потрогать? Это интересные вопросы, на которых нет ответов. Мы не понимаем, как мыслят медузы. Лиспектор интересует измерение медузы: как она ощущает себя в мире. Сама себя она сравнивает с животными и с цветами, пытаясь встать на их место и понять, как они мыслят.

Лиспектор часто сравнивают с модернистами Джеймсом Джойсом и Вирджинией Вулф. Ее часто противопоставляют Гертруде Стайн: мне показалось, что через это противопоставление можно понять, как мыслит Лиспектор. Стайн все время борется с языком. Стайн и модернистов XX века объединяет то, что они понимают, что язык не может помочь выразить то, что мы хотим сказать, он нас ограничивает и останавливает. Поэтому они с помощью синтаксиса, создания новых слов и различных изменений в языке пытаются передать то, что находится внутри них. Это то, что Лиспектор называет четвертым измерением — мы не можем его пощупать, проникнуть в него, но оно есть. Стайн использует повторы, чтобы объяснить свои чувства. У нее есть известная фраза: «роза это роза это роза». Повторяя, она наслаивает смыслы. И это наслоение чувствований — ее самоощущение, необъяснимое и невыразимое. У Лиспектор тоже есть момент про розу: «Я хочу написать портрет розы…». Лиспектор углубляет розу для нас, хочет ее не просто оживить, а нарисовать ее портрет, чего не может быть. Но Лиспектор пытается придать ей качества и описать ее как личность, что характеризует уже не розу, а того, кто смотрит.

Это антифилософский текст. Повторяя одно и то же, она дает контрастные высказывания: я свободна, я в тюрьме, я одинока, я не одинока, я пишу для тебя, нет, для себя. Весь текст — в противоречии сама с собой. Но все равно есть константы — без них текст бы развалился. Это животные, цветы, ее постоянное утреннее письмо.

Как организован этот текст? Лирическая героиня — художница, и есть «ты», к которому она обращается. Мы предполагаем, что это мужчина, потому что есть мотив расставания. Она говорит, что письмо — что-то новое для нее. Тем самым она пытается оправдать непоследовательность и противоречивость текста, его излишнюю сложность. Это ее щит. Она говорит о джазе, о живописи, о письме. В этом есть какая-то ее хитрость, когда она говорит, что не знакома с письмом. Она не делает ничего, кроме письма, и пишет, что постоянно возвращается к письму. Это ее эксперимент.

Это ее эксперимент. Она не собирается осмысливать, то, что настолько сложно, что это не объяснить. Это довольно непохоже на ее другие произведения, например, на ее роман «Час звезды». Там есть сюжет, герои, история, и это совершенно не то, что здесь.

Если мы условно поделим мировые литературы, то в западноевропейской литературе есть «я», вокруг которого все строится. В славянских литературах есть «мы». А в Латинской Америке есть сразу несколько констант, вокруг которых они пишут свои тексты. Есть «я», потому что они христиане, есть «мы», потому что они язычники, и есть четвертое измерение, магия, в которой они существуют. Важно, что Лиспектор очень четко себя идентифицировала себя в латиноамериканской традиции.

Когда в тексте она обращается к некому «ты», мы не знаем, кто это. Но на
77-й странице она пишет: «Умирать я не хочу. … Не стану умирать, ты слышал, Бог». Это первое обращение, в котором она называет того, к кому обращается. Вполне возможно, что ее «ты» — не бывший любовник, а обращение более широкого масштаба.

К какому богу обращается Лиспектор? Она и цитирует Иоанна Крестителя, и описывает худого одноглазого мужчину, который где-то возвышается. В этом нет противоречия. Бог героини — прежде всего, то, что позволило человеку иметь четвертое измерение, которое Лиспектор называет «ид». В Латинской Америке одно другому не мешает. Этим совмещением религий они охраняют свою идентичность. Процесс колонизации пытался лишить их верований, но они встроили христианские верования в свою картину мира.

Есть маленький фильм, экскурсии по Рио-де-Жанейро от Клариси. Она очень любила ходить в ботанический сад и купаться в океане. В фильме одна женщина говорит, что для бразильцев купание в океане глубоко символично. Это не отдых, а обряд очищения, омовение. В индейских религиях есть такая женщина, богиня моря и Мать Вод. Она может называться Иеманжу, но в разных племенах по-разному. Это аналог греческой Афродиты, которая отвечает за рождение. У нее есть идентичности материнская и сексуальная, она занимается сексом и для удовольствия, и для деторождения, при этом она покровительствует водам. Рождение из воды, в воде, воды отходят у рожениц, все переплетается. В названии Лиспектор отсылает нас к этой богине: христианская и индейская религиозность соединяются. Это симптоматично для латиноамериканской литературы в целом, ведь они — колонизированные христиане. Героиня Лиспектор гуляет, купается, соединяется с природой, превращается в разные вещества и предметы — во всем этом она очень сильно наследует индейскому.

Лиспектор в интервью сама себя называет герметичной, а когда ее спрашивают, что она имеет в виду, та уклоняется от ответа. Это для нее, мне кажется, процесс свободы в письме, которое ты делаешь для себя. Лиспектор существует сама в себе, и ее героиня организовывает свою личность с помощью письма.

Лиспектор все время говорила так, как отвечают все латиноамериканцы: я пишу про свою жизнь, про свою реальность, так что вы мне ничего не можете сделать. Она постоянно мистифицировала свою жизнь, поэтому про нее так сложно что-то рассказывать.